Олег Верещагин - Красный вереск [За други своя!]

— Все это они у нас тоже отняли… — Олег повернулся к нему, и Йерикка кивнул: — Да, да… И это тоже. Там, на юге, море огней. Все города каждую ночь сияют, реки пламени, надписи в небе, движущиеся рисунки над головой, по сторонам бегут строчки. Даже глубокой ночью там не бывает темно. Вот только звезд там нет, — в лице Йерикки что-то неуловимо дрогнуло, и он повторил: — Звезд там нет. Их просто не видно. Даже самых ярких. Многие уже и не помнят, что они есть — зачем?

— У нас в городах тоже не видно звезд, — вспомнил Олег. — Не везде, но во многих местах… Тебе тоже нравится туда смотреть?

— Конечно, — улыбнулся Йерикка. — Мечта о звездах — она в каждом из наших людей. Звезды зовут человека с того часа, когда он появился на Мире. А данванов это пугает…

— Эрик, — Олег поправил плащ, — а ты точно знаешь, что данваны — это тоже потомки ариев? Ты был на том, соседнем, континенте?

— Не был, — покачал головой Йерикка, — и точно этого я не знаю… Но мне так кажется.

— Когда кажется — креститься нужно, — разочарованно ответил Олег. И тут же вновь спросил: — Ведь твой отец у них был в доверии, неужели они ни разу не проболтались никто?

— Они всячески поддерживают версию, что Невзвляд — это их родина, — сказал Йерикка и, помедлив, словно оценивая, стоит ли продолжать разговор, добавил: — Но это фигня… Ты заметил, что у нас даже в реках бывают приливы?

— Нет, — удивленно откликнулся Олег. — А…

— Бывают. И вообще, у нас они очень мощные и хаотичные. Потому что Око Ночи низко, да и звезды влияют… Один человек рассчитал, что Невзгляд НЕ ВЛИЯЕТ на приливы. Если это и планета — то маленькая, а маленькая планете не может быть родиной цивилизации. Зато вполне может быть базой. И еще этот человек составил таблицы уходов волн переселенцев с Мира. Целые народы ариев пропадали бесследно четырнадцать раз. Те, кто стал славянами, ушли около четырех тысяч лет назад. Самая ранняя волна была восемь тысяч лет назад, самая поздняя — полторы тысячи… Назад вернулись славяне. Если и был кто-то еще, то мы о них не знаем… Но данваны укладываются в схему. Скорее всего, они потомки самой ранней волны переселенцев. Их язык довольно сильно похож на язык анласов, а те с Мира не уходили…

— Эрик, — медленно начал Олег, — человек, который все это высчитал… это был твой отец?

— Откуда ты… — вырвалось у Йерикки. Он изумленно смотрел на Олега, потом почесал нос и протянул: — Да-а… — непонятно и ничего не объяснив больше. А Олег и сам не смог бы ответить, почему вдруг прыгнули ему на язык эти слова, оказавшиеся верными. Йерикка же снова посмотрел в небо и вздохнул: — Если бы ты знал, как я мечтаю побывать у других звезд… А могу только смотреть на них отсюда… но я хотя бы смотреть могу! Для нашей планеты это уже счастье… — и он грустно улыбнулся одной стороной рта. Потом негромко заговорил:

— Йерикка добавил: — А потом говорится, как Сварог полюбил Морану и, чтоб не плутала любая лада по темным лесам, достал горшок со своей Огнивой, начал окунать туда посох и зажигать на небе его острием звезды — больше и больше… Но они получались красивыми и холодными, как сама Морана…

— Морана же вроде богиня Смерти, — вспомнил Олег. Йерикка пожал плечами:

— Ну и что? Смерть — это часть Верьи, в ней нет ничего неестественного. Морана — не злая богиня. Зло — это Кащей. Смерть противоестественняя, пожар, разорение, разбой, болезни — это все от него… Говорят, Кашея принесли с Земли на закорках его рабы, когда Сварожичи разрешили славянам вернуться в Мир и взять с собой только то, что каждый сможет унести за плечами — так молодые боги думали не пустить сюда Кащея. А он всех обманул, пролез…

— У нас нет этих легенд, — вспомнил Олег.

Йерикка печально усмехнулся:

— Есть, просто вы их не помните… Нас тоже заставляют забыть. Взамен впихивают в головы чужие слова, чужие места — Йегова, Иерусалим, Моисей, Библия… И до чего живуча эта рабская вера, как быстро корни в людях пускает — чем хуже вокруг, тем быстрее!

— А… — начал Олег, но его прервало задорное повизгиванье двух кувиклов в руках Данока и Одрина. Они наигрывали, покачиваясь из стороны в сторону, а Морок и Богдан как раз сходились для танца. Замерли друг против друга на миг… и вдруг словно взорвались каскадом прыжков, перепляса — то вприсядку, то друг через друга, то вертясь волчками по камням с раскинутыми руками. Богдан, подпрыгивая и прихлопывая себя по голенищам кутов, звонким мальчишеским дискантом начал дурашливо выкрикивать:

Морок, вприсядку колеся возле друга, поддержал:

Мальчишки, пружинами выпрямившись и раскрасневшись, слаженно вопили, подскакивая вверх, садясь в воздухе на шпагат и ухитряясь не терять дыхания:

— и еще что-то, уже совершенно похабное, как под бок к старику легла молодая девка, И дед ее укатал до полусмерти, да и раздумал жить до ста — мол, слишком мало, поживу до полтораста… А Олег, глядя на них, прихлопывая в ладоши, смеясь и чувствуя, как напрягаются ноги — вскочить и сплясать тоже — какой-то частью мозга отстраненно подумал: одеть их в тишотки, джинсы, куртейки с какими-нибудь кислотного цвета надписями, обуть в кроссовки… напялить бейсболки козырьками назад, спереди выпустить по моде чубчики, за плечо — рюкзачки, и пожалуйста: два восьми -, а то и семиклассника, не отличишь от ровесников на Земле…